Право на шанс

Шанс (фр.) — изначально разновидность игры
в кости, возможность выигрыша и проигрыша,
победы и поражения.
Бедственное положение многих людей зависит от их
безотвественной доброты, разлагающей наглых типов,
чудовищ пафосной подлости, пожирающих дары благо-
детелей. И за этот разврат людоедский, безусловно,
ответственна не черная неблагодарность пожирателей
плодов доброты, а сама доброта, безответственно беско-
рыстная, безразмерная в чистоте своих помыслов.
Скажу со всей беспощадностью, что поговорка «добро не
остается безнаказанным» вызывает, конечно, улыбку
наивного изумления, а зря!.. В высшей степени справед-
ливая поговорка, и обжалованию не подлежит, не надей-
тесь. Лучше следите за припадками, за приступами
своей безответственной доброты и всячески предотвра-
щайте обострения, вспышки, лихорадочный колотун, не
доводя организм до таких болезненных состояний. Зака-
ляйтесь в проруби, в бане хлещитесь веником, бегайте
по горам и вулканам, летайте на воздушных шарах и ни
в коем случае не приземляйтесь, если вы не готовы ска-
зать «Брысь!» и погасить ядоварку своей безответствен-
ной, самоубийственной доброты. В противном случае
вы свихнетесь от жутких чудес и повеситесь на чудесной
веревке своей всемирной отзывчивости!..
Лично я из такой петли успела вовремя вытащить
одну красавицу прошлого века, птичку французского
Сопротивления, уцелевшую после всех лагерей и ссы-
лок. Она постоянно кого-то спасала, благодаря своему
знаменитому и безупречно чистому, светлому имени,
которое помогало порой в самых катастрофических
ситуациях. Многие, но далеко не все, были достойны
такой чудодейственной помощи, такого сказочно добле-
стного участия в судьбах, сильно хромающих прямо
в пропасть забвения. Но эта красавица-птичка, с кото-
рой в парижских кофейнях дружили все нищие гении
(на ветках ее московских стен висели рисунки Моди-
льяни и Пикассо), верила свято, что она осталась в жи-
вых и душа ее уцелела в кошмарах века, чтобы каждому
дать право на шанс.
Право на шанс явилось в тот вечер с авоськой стихов,
было оно в виде толстой бабищи лет тридцати, альбино-
ски с поросячьими глазками, полными слезной мольбы:
живу одиноко, с малым дитем, со старенькой мамой,
с больной бабушкой, с пьяницей-дедушкой, нигде не
печатают, никуда не принимают, провинция, нет рабо-
ты, не на что опереться, хочу отравиться, кастрюлька-
ядоварка всегда при мне, помогите, дайте рекоменда-
цию, напишите рецензию, предисловие к моей публика-
ции, соберите подписи в защиту моей книги, не то дитя
мое малое останется круглым сиротой. И хорошо бы еще
достать хоть немного приличной одежды, обуви, нет
у нас там ничего, а у вас тут есть все и Шанель номер
пять.
Стишки у ней были так себе. Просьбы у ней были
наглые. И лично я бы сказала ей: «Брысь!..» Но я ведь
была в гостях, не забывайте, у безответственной добро-
ты, к которой приехало поездом право на шанс, и вмиг
сочинилась у них пьеса героического спасения от всех
бед с невероятными планами на блистательные победы
в отечественном и международном масштабе.
Все идеально сошлось в одной упоительной точке:
сила влияния, опыт возможностей и наглость потребно-
стей. А что? Ничего особенного! Именно так начинали
многие корифеи, да и вели себя еще отвратительней, что
впоследствии сильно украсило их легенды.
Безответственная доброта написала рекомендацию,
петицию, предисловие, аннотацию, рецензию, коммен-
тарий, собрала чудесные подписи в защиту, а также
немало прелестной одежды и обуви на всю семейную
группировку той прохвостки по имени Право на Шанс,
которая принимала дары с высокомерием бедной род-
ственницы, временно утратившей королевский трон.
И вся эта пьеса спасения восхитительным образом
игралась из года в год, лет пятнадцать, пока в один жас-
миновый летний день почтальон не вложил письмо
в почтовый ящик безответственной доброты: «Вы,
такая-сякая, мерзавка, пьете кофе с миндальными там
пирожными, а мои стихи с Вашей рекомендацией
вышли в престижном издании с двумя опечатками.
Теперь я должна из-за Вас отравиться, моя кастрюлька-
ядоварка всегда при мне! Вы думаете, что Вам это с рук
сойдет, потому что я — из провинции? Не надейтесь!
Теперь я здесь нарасхват, и Ваши рекомендации, преди-
словия мне — до феньки, у меня вышла книга в твердой
обложке».
Мимо прошел Данте, сказал: «Жесть!» Но тут же раз-
дался тревожный звонок Эдгара По: «Надо ехать! Подоз-
рительно молчит телефон у безответственной доброты».
И мы помчались!.. Вышибли дверь. А за дверью во
мгле коридора она, красавица-птичка, вышибла табурет-
ку и повисла на бельевой веревке — за миг до того!.. Мы
ей сделали реанимацию, понимая прекрасно, что «ско-
рая помощь» не успеет, а если успеет, — так запрячет
потом в дурдом, как водится в таких случаях. У меня,
к счастью, был с собой кислород из Булонского леса.
Очнувшись, она не обливалась никакими слезами,
которые в массе освежают сердце и очищают мозги,
а достала из аптечки мерзавчик водки, три граненых
стопки, и мы этот мерзавчик на троих раздавили с Эдга-
ром По в ритме тоста «За нас с вами, и хрен с ними!»
Но как только мы выпили это чудотворное, мистиче-
ское средство, — звонит Право на Шанс из малахитовой
шкатулки, из алмазной глубинки: «Привет! — говорит
деловито. — Это я, Право на Шанс. Мы тут посоветова-
лись с музыкально-художественной и литературно-
философской общественностью и пришли к выводу, что
вы там должны организовать срочную публикацию
своих извинений с моим портретом за опечатки, допу-
щенные в моем творчестве. А я пришлю вам для супа
грибы сушеные в посылке и серебряную солонку моей
троюродной прабабушки дворянских кровей. Но сперва
должна появиться ваша публикация с извинениями».
Телефонную трубку снял Эдгар По, был он слегка глу-
ховат и все время спрашивал: «Что? Что вы сказали? Вы
можете повторить это по слогам? А по буквам повторить
это можете? Зачем вы так громко кричите? Вы можете
повторить это шепотом? Почему я говорю мужским
голосом? А каким еще голосом должен говорить Эдгар
По? Женским? Что? Я давным-давно умер? Кто вам это
сказал? Вы шутите? Нет? Вы верите сплетням из печат-
ных источников? Как я мог давным-давно умереть, если
с вами сейчас разговариваю? Что? Не означает ли это,
что и вы давным-давно умерли? Нет? Вы можете повто-
рить все это шепотом по слогам и по буквам? Почему
я задаю вам только вопросы и не даю никаких ответов?
Неужели вы никогда не встречали говорящих одними
вопросами? Вы ничего не знаете о классике вопроси-
тельной речи?
Что? Вы совсем не владеете вопросительным язы-
ком? А каким тогда языком вы владеете? Вы можете пов-
торить это шепотом по слогам и по буквам со всеми зна-
ками препинания? Что вы сказали?
А кто же еще по этому телефону мог ответить на ваш
звонок, кроме Эдгара По? Вы не слышите мой ответ? Вы
разве не слышите мой ответ — «Nevermore!»??? Вы не
слышите разве мой ответ — «Никогда!»??? Что? Вы не
умеете слышать ответы в вопросах?
Кто вас так развратил? Что? Вам плохо? А кому хоро-
шо?..»
Тут раздался чудовищный треск на линии, телефон-
ная трубка сама повесилась, а Эдгар По схватил кусочек
сыра и улетел в окно, превратясь в известную всем
птицу.
С тех пор я свободно владею дюжиной вопроситель-
Говорить и петь иногда обожаю одними вопросами,
вместо ушей рисую вопросительный знак, — да услышит
имеющий уши!
А к той безответственной доброте не подпускаю те-
Кто это право на шанс так чудовищно развратил?
ных языков, европейской, азиатской и африканской во-
просительной речью.
перь на пушечный выстрел наглое, подлое и бесстыжее
право на шанс.
Она, такая-сякая мерзавка! Она, доброта, безответствен-
но безразмерная, самоубийственная и беззащитная
в чистоте своих помыслов, — повторяю вам по слогам
и по буквам.
Этот рассказ посвящается Светлой Тени темного про-
шлого.
И ю л ь 2 0 0 7